В 1940 году Михаил Асташкин участвовал в боях советско-финской войны в качестве командира авиационной эскадрильи. Награждён орденом Красного Знамени. В том же 1940 году прибыл в 69-й истребительный авиационный полк и вступил в командование 1-й авиационной эскадрильей. С начала Великой Отечественной войны – на фронте. Командир эскадрильи 69-го истребительного авиационного полка (Отдельная Приморская армия) капитан Асташкин отличился при обороне Одессы. Произвел 162 боевых вылета, в том числе 59 – на штурмовку позиций фашистских войск. Лично сбил четыре и в группе – восемь самолетов противника. 14 сентября 1941 года был подбит в воздушном бою и направил свой горящий самолёт на скопление пехоты противника в районе хутора Важный (Беляевский район Одесской области).  Похоронен в Одессе на Аллее Славы. Именем Героя названа улица в Одессе».

Эта информация была получена из Одесского краеведческого музея. Её прислал по моей просьбе мой сын. Я жил в Одессе, когда переименовали улицу Кривобалковскую в улицу Асташкина. В то время по нескольку раз переименовывали улицы, и я уверен, что не многие жители города знают, кто такой Асташкин Михаил Егорович, не знают его судьбу и судьбу его семьи.

Дора

Ирина, дочь Доры, своего отца не помнит. Последний раз она его видела, когда ей было всего три года. Всё то, о чём я узнал, Ирине рассказала её мать. К великому сожалению, с Дорой я не встретился. Ко времени моего знакомства с семьёй Ирины Доры уже не было в живых.

Дора, жена Асташкина

с дочерью Ириной, 1941 год

Род Гётцев жил в окрестностях Запорожья с XVII века. Дора родилась в Запорожье. Обычная немецкая семья состояла из родителей и восьми детей, двух мальчиков и шести девочек. Занимались, как многие колонисты, земледелием и животноводством. Все дети учились в школе и активно,  прилежно помогали родителям по хозяйству. В местах массовых поселений немецких колонистов были открыты школы с преподаванием на немецком языке. Дора рано осиротела. Старшая в семье, она при помощи родственников поднимала малышей, много работала и упорно училась. Закончив десятый класс, Дора уехала в город Энгельс и поступила в университет, чтобы продолжить своё образование. Занятия ей нелегко давались, так как в семье разговаривали на немецком языке, да и школа была немецкая с преподаванием русского языка как отдельного предмета.

В 1932 году студентка университета Дора Гётц познакомилась с курсантом школы военных лётчиков Михаилом Асташкиным, который по призыву в армию прошёл теоретическую программу лётного дела в Ленинграде, а теперь занимался в школе лётчиков в городе Энгельсе. Окончив курс обучения с оценкой «отлично», Михаил получил право остаться в школе в должности лётчика-инструктора. К этому времени Дора окончила университет и осталась преподавать там историю древнего мира. Когда молодая пара решила создать семью, Михаил подал рапорт с просьбой разрешить ему жениться. Так ещё с прошлых годов и до сегодняшнего дня предписывают армейские уставы. Однако армейские политорганы разрешения не дали: невеста была немкой.

- Да, немка, - возмутился Михаил, - но она ведь гражданка СССР и живёт в Немецкой автономной области СССР!

Политические командиры велели принять решение: или армия и партбилет, или – увольнение из армии без партбилета. А это могло закончиться (и чаще всего заканчивалось) тюрьмой. Молодые приняли решение и начали жить в гражданском браке. У них появилась дочь. Дочь в ЗАГСе зарегистрировали официально. Жизнь потекла в обычном русле. Михаилу никто не мешал исполнять служебные обязанности, с которыми он отлично справлялся. Дома также было всё нормально. Однако жизнь пройти – не поле перейти. Началась финская война. С досрочно закончившими курс обучения вождения самолётов курсантами  на фронт отправился и Михаил. Там он доучивал своих питомцев. В город Энгельс, к своей семье, он приехал после окончания финской войны в отпуск. По окончании отпуска он был направлен в авиаполк, который находился вблизи Одессы. Последний раз он видел дочь, когда девочке было около трёх лет. Спустя некоторое время Михаил прислал письмо, в котором сообщил жене, что письма к нему она должна посылать через военкомат, а там будут их пересылать ему.

(Из книги Дмитрия Яковлевича Зильмановича

 "На крыльях Родины".  Алма - Ата, 1985 год).

 Семья героя

Встретили Новый 1941 год врозь: Михаил - в своей войсковой части, Дора с дочерью - в своём городе Энгельсе. В конце апреля, как и обещал, Михаил приехал в отпуск. Дора с мужем и дочерью провели это время, как и положено нормальной семье, вместе. Уезжая, Михаил обещал жене, что любой ценой он добьётся, чтобы им разрешили зарегистрировать брак и жить одной семьёй, как живут все офицеры и сверхсрочники. Однако получилось всё иначе. Началась война. Михаил был в центре событий. Дора по-прежнему приходила в военкомат, но там её встречали с раздражением ещё на пороге кабинета со словами: «Ничего нет!». Понятно, на военкоматы навалилась работа, которой за всё время существования этой организации не было. С одной стороны фронт требовал подготовленных солдат, с другой – оборонные предприятия требовали квалифицированные кадры, и своих специалистов бронировали, то есть задерживали на предприятиях. Так продолжалось до августа месяца.

Однажды, уложив дочь спать, Дора, прослушав сообщение информбюро о положении на фронте, просматривала газеты. Около двенадцати часов ночи раздался сильный стук в дверь. Открыв, она увидела двух мужчин в кожаных куртках с револьверами. Они бесцеремонно отстранили её и вошли в комнату. Потребовали паспорт. Проверив его, они дали Доре 20 минут на то, чтобы собрать два чемодана вещей, одеть ребёнка и выйти на улицу. Паспорт один из вошедших положил в свою полевую сумку и вышел. На вопрос Доры, что случилось и почему ночью, мужчина не ответил. Когда два чемодана и сумочка с завтраком для малышки были собраны, непрошеный гость выставил два чемодана на лестничную площадку и вышел. Дора вышла за ним. Только сейчас она обратила внимание, что со всех сторон их дома, да и из соседних домов слышался плач людей, причитания, просьбы  о помощи на немецком языке, выкрики команды и русский мат. Ясно, что проводится какая-то акция против немецкого населения.

Они прошли от дома не более ста метров и вышли на площадь, на которую сгоняли людей из определённого района города. Здесь уже была толпа людей с вещами. Женщины с детьми плакали, пожилые мужчины, инвалиды стояли молча, кое-кто курил. Начало светать. Подъехали автомашины. Мужчины, которые сгоняли народ, приказали залезать в кузова. Какой-то мужик схватил Дорины чемоданы и бросил их в кузов, женщина взяла ребёнка, а мужчина из отъезжающих помог ей забраться в кузов. Когда усадить уже никого не могли, машина за машиной умчались по неосвещённой дороге из города. На одном из пересечений автодороги с железнодорожным полотном машина остановилась. Последовал приказ сойти. Помогая друг другу, пассажиры сошли. Заурчала машина, обдавая ещё недавних пассажиров вонючим выхлопным газом, и умчалась. Люди оставались стоять на том месте, где их высадили. Они знакомились, задавали друг другу вопросы, прекрасно понимая, что никто из привезенных людей на эти вопросы им не ответит.

Рассвет достиг своего апогея, лучи солнца расплылись по осеннему светло-голубому небу. Обыкновенно это явление у человека вызывает радость, умиление. Сейчас же это явление осталось незамеченным. Люди не знали, что их ожидает в последующие минуты. Они видели, что находятся за городом у какого-то шлагбаума на переезде дороги. Дальше были поля до самого горизонта. Прошли несколько железнодорожных составов - и опять тишина. Люди, охранявшие приезжих, стояли метрах в ста от общей группы.

К переезду подали пустые вагоны-теплушки, в которых обычно перевозили скот. Первый вагон поставили у группы людей. Началась загрузка вагонов. Мужчины и дети старше 10 лет - в одни вагоны, женщины и дети до 10 лет ехали в других. Подъехала легковая машина. Из машины вышел мужчина, которому охраняющие передали мешок, очевидно, с паспортами, после чего приезжий скрылся в служебном вагоне. Раздался свисток начальника поезда, и маленький паровозик потянул состав. Двери вагонов были закрыты снаружи. Свет в вагоны проникал только из открытых окошек спереди и сзади вагонов с двух сторон. В торцах вагонов под нарами стояли параши для малых нужд. В какой-то момент была остановка, затем раздался толчок, и поезд помчался вперёд с большой скоростью, увозя бывших жителей города Энгельс в неизвестные края. Три раза в сутки поезд загоняли в тупик и открывали двери вагонов. В это время раздавали пищу, можно было выйти и оправиться. Остальное время поезд был в движении или простаивал на запасных путях при закрытых дверях вагона. Первую неделю переезда люди помнили числа, последующее время уже не считали. Выходя на стоянках, люди иногда видели, как из вагонов выносили на носилках покойников, накрытых рогожей. Покойника оставляли под рогожей, а носилки заносили в спецвагон.

Дора ехала, как замороженная, ни с кем не разговаривая, никого и ничего не спрашивала. Она полностью отдавала своё время ребёнку. При малейшей возможности давала ребёнку прогуляться по земле. Погоды были благоприятные. Однако на второй неделе путешествия ночи стали прохладными, а затем холодными. Взрослые кутали детей во все одежды, и детские, и свои, по ночам согревая их своими телами. Дети, чувствуя тревогу родителей, вели себя спокойно не капризничали. Даже на дневных прогулках во время стоянки не слышались их голоса.

В один из тёплых дней Дора, прогуливая дочь, заметила, что малышка несколько раз упала. Через несколько дней девочка уже самостоятельно не стояла на ногах. Дора подошла к начальнику поезда и попросила его дать возможность показать ребёнка врачу.

- Врача у нас нет. Оставить вас здесь не могу, не положено, - таков был ответ.

Дора ещё больше ушла в себя. Чувство беспомощности угнетало. Прошло несколько дней. На большой остановке к её вагону подошла женщина. Она на немецком языке представилась.

- Я врач, такая же депортированная, как и вы. Меня прислал начальник поезда. Я хочу осмотреть ребёнка.

Они зашли в вагон. За несколько минут врач определила, что ребёнок болен, что у него полиомиелит.

- У вашего ребёнка полиомиелит. Это очень опасная детская болезнь. Срочно требуется стационар, но здесь никто ничем помочь не сумеет. - Врач ушла.

Объявили посадку. Опять дорога. В вагонах стало холодно и ночью, и днём. Мёрзли не только дети, но и взрослые. На остановках из вагонов уже выносили по нескольку покойников. В некоторых районах уже лежал снег. Поезд остановился в степи. Последовала команда выгружаться. Пассажиры, разобрав свои вещи, начали выходить из вагонов, помогая друг другу. Отойдя от вагонов, начали из чемоданов и узлов сооружать ветрозащитную стену, чтобы оградить детей от холодного ветра. Подъехала легковая автомашина. Начальник поезда сдал человеку из машины мешок, очевидно, паспортов. Одновременно поезд и автомашина разъехались в разные стороны. Бывшие пассажиры остались в поле в полном неведении, что произойдёт дальше.

Где-то через полчаса начали подъезжать одноконные повозки. Человек, приехавший в первой повозке, велел грузить вещи и малых детей. Родители детей должны были идти рядом. Так начали расселять приезжих, начиная с первого дома улицы и дальше. Дора с дочерью были поселены в дом, где  одну комнату занимали местные жители, а вторую комнату дали ей и ещё одной старушке-инвалиду. В комнате было тепло. Стол, пара стульев, кровать и лавка составляли мебель комнаты. Хозяйка покормила приезжих не то завтраком, не то ужином: каша, стакан чая на каждого и кусочек хлеба. Спать легли уже под утро. Разбудил их стук в дверь.

Пришли люди из правления села, или колхоза. Старший, уже пожилой мужчина, осмотрев вновь прибывших, сказал:

- Вы прибыли в нашу деревню на поселение согласно постановлению партии и правительства. Находимся мы здесь в Бийском районе. Вы должны жить здесь до отмены этого постановления. По утрам ежедневно должны являться в правление колхоза и регистрироваться. Выезжать из деревни запрещено. Одновременно с регистрацией вы будете получать задание на работу. Продукты питания будут вам выдавать по норме еженедельно в колхозе.

Так произошло знакомство с новой администрацией. Утром в 6 часов Дора была в конторе колхоза. Зарегистрировалась, получила наряд на работу скотницей-дояркой на молочную ферму. Работа эта ей была знакома. Ещё в детстве в деревне она научилась ухаживать за скотиной. Так начала она свою работу в деревне, куда их привезли. В этой деревне больницы не было, ребёнку помощь никто оказать не мог. Дора, согласовав с начальством вопрос о начале работы не с 6-ти часов утра, а с 4-х часов, работала по своему графику. Теперь она могла днём быть два часа с ребёнком. Весь день девочка сидела у окна под надзором старой женщины-инвалида. Так побежало время. Оно потеряло свой счёт, своё значение. Иногда скудный паёк, получаемый в колхозе, пополнялся рыбой, которую ловили созданные колхозные ватаги. Основной улов шёл фронту, но иногда удавалось у рыбаков покупать или менять немного для себя, но это было нелегально. Дора иногда приносила для дочери немного молока, но и это было опасно.

Ни радио, ни газет в деревне не было. Ничего о войне не знали, письма депортированные не получали. Не было писем от Михаила. Во второй половине 1943 года неожиданно в деревню приехал автомобиль с какими-то людьми. Приезжие проработали в конторе несколько часов, после чего передали отобранные документы председателю и велели к утру следующего дня собрать указанных лиц с ручной кладью для перебазирования в другую местность для дальнейшей работы в трудовых лагерях. Утром колонна убывающих была выстроена на площади посёлка. Подъехали автомашины с сопровождающими работниками. Когда подъехали начальники, которые делали отбор, началась перекличка. Люди с клумаками выходили из строя и шли к машинам. Никто никого ни о чём не спрашивал, сценарий был знаком. Они были лишены всех прав, и это им в течение двух лет внушали каждый день. Когда очередь дошла до Доры, она с ребёнком на руках и с клумачком вышла из строя и направилась к машине. Её остановил сопровождающий.

- С ребёнком не положено, - сказал он. - Оставьте ребёнка здесь.

- Ребёнка не брошу, девочка – инвалид, отец у неё на фронте. Убейте нас здесь на месте, но я ребёнка не брошу.

На крик, оставив своих собеседников, подошёл один из прибывших начальников в военной форме.

- В чём дело, что за крик? - Спросил он.

Дора повторила то, что сказала сопровождающему.

- Оставьте её, - сказал военный, - и продолжайте погрузку. Я сейчас вернусь, - сказал он уже Доре.

Он о чём-то поговорил с людьми, с которыми приехал, и вернулся к Доре.

- Возвращайтесь к себе. Завтра за вами приедут, и вы с дочерью переедете в районный центр, где мы встретимся.

Как обещал военный, утром подъехала машина, и Дора с ребёнком была доставлена в Бийск, где в военкомате встретилась с военкомом, тем военным, который спас её от трудовой армии. Так началась другая жизнь. Условия были такими же, жильё дали в коммунальной квартире. Это обстоятельство решило вопрос дневного пребывания ребёнка. Соседи днём присматривали за девочкой.

На следующий день утром Дора пошла в военкомат, как было ей приказано, на работу. Её сразу пригласил на собеседование военком. После уточнения анкетных данных, узнав, что девочка является дочерью офицера советской армии, летчика-орденоносца, военком сделал запись в блокноте и здесь же задал вопрос, почему в документах нет отметки об этом обстоятельстве. Доре пришлось рассказать ему, что их брак не регистрировался из-за того, что она немка, хотя и гражданка Советского Союза. Денежное пособие было оформлено на ребёнка, и деньги они получали в военкомате до отправки их сюда. Дочь зарегистрирована в документах отца. Где сейчас отец ребёнка, она не знает. Муж не знает, где она. Военком опять сделал запись в блокноте:

- Ясно, хотя ничего не ясно. Разберёмся. Теперь о деле. С сегодняшнего дня вы будете зачислены на работу в средней школе. Я договорился с директором, что в случае надобности переводчика вы будете работать у нас, с оплатой по затраченому времени. А теперь, - он поднял телефонную трубку и кого-то позвал, - здесь будете работать под командованием старшего лейтенанта, - он показал на офицера, входящего в кабинет, и тут же обратился к нему:

- Познакомьтесь с переводчиком, определите рабочее место и условия работы. В первом отделе оформите документы на право работы в вашей части. Всё, желаю удачи!

Старший лейтенант прошёл по коридору и зашёл в комнату, которая называлась частью. Дора зашла за ним. Он пригласил её присесть за стол и подключил настольную электролампу. Когда часть основных бумаг была написана, бланки заполнены, офицер заполнил бланк временного удостоверения личности. Он велел Доре остаться в кабинете, сам пошёл в первый отдел и заверил удостоверение. Этот документ давал право прописаться в городе, а также обращаться в лечебные учреждения. Дора здесь же попросила своего начальника помочь ей показать больную дочь врачу.

- Никаких проблем. Я закажу на завтра автомашину и мы поедем к врачу. Сегодня я об этом договорюсь.

Так началась новая жизнь семьи, новая, но не нормальная. Дора также должна была отмечаться в комендатуре, она по-прежнему не имела права выезжать из города Бийска, жителем которого стала. Болезнь ребёнка была запущенной, но девочку всё-таки лечили. Так потянулись год за годом.

С первых дней проживания в Бийске Дора начала писать письма в различные инстанции с запросами о местонахождении мужа, однако ещё шла война, возможности были ограниченны. Да чего греха таить – многие тыловые работники, надеясь, что война всё спишет, считали необязательным посылать ответы на запросы.

Настал долгожданный день Победы. А спустя несколько лет пришёл день, изменивший жизнь Доры и Ирины. Весной 1948 года на одно из Дориных писем пришёл ответ. Сейчас уже трудно сказать откуда, из организации ли Красного креста, или из воинской части, которая собирала сведения о погибших воинах, а может быть, из Министерства, Доре ответили:

«Капитан Асташкин Михаил Егорович геройски погиб при выполнении боевого задания. Он совершил героический поступок, направив горящий самолёт на зенитную батарею противника, уничтожив её, дал возможность своим подчинённым выполнить приказ по уничтожению вражеской техники и живой силы. Капитану Асташкину, награждённому ранее двумя орденами Боевого Красного Знамени, за совершённый подвиг присвоили звание Героя Советского Союза (посмертно). Командование вооружёнными силами СССР от имени партии и Советского правительства выражает глубокое соболезнование семье героя.»

Дочитав стоя у стола письмо, Дора положила его на стол, отодвинула стул. Постояв долю минуты, села на стул, вперив взгляд в какой-то предмет. Всю войну и после войны она принимала незаслуженные обиды молча, не огрызаясь, не проронив ни слезинки, наверное, надеялась, что встреча с Михаилом произойдёт, и обидчики получат должное. Теперь всё рухнуло. Защитника не было в живых. Каким жалким и казённым выглядело соболезнование при том положении, в котором она находилась! Слёзы застлали глаза, она заплакала. Это был плач уставшего сильного человека, без истерики, крика, обморока. Она оплакивала ушедшего из жизни любимого человека. Она плакала от безысходности. Соответствующие письма пришли в военкомат, в исполком и Бог его знает в какие еще организации, однако права на переезд на родину или в другое место ей не дали. Дора получила направление для дочери в Новосибирск, где Иру прооперировали, но сопроводить дочь в больницу ей не разрешили. После прохождения реабилитации девочка уже могла ходить сначала при помощи костылей, затем понемногу с палочкой.

Окончив среднюю школу в Бийске с золотой медалью, Ирина подала заявление и документы для поступления в университет, но документы приняли только после третьего захода в Ленинграде. След немецкого происхождения и депортации всюду пугал бюрократов.

Дочь Михаила Асташкина, Ирина Михайловна с дочерью Мариной и с внуком Гариком в 2007 году.

 Закончив успешно университет, она поступила в аспирантуру и успешно защитила кандидатскую степень, работала в Гатчине, а затем с Дорой выехала на постоянное место жительства в Германию, в город Бремен. В 1998 году Дора умерла, успев вырастить внучку и правнука.

    Правнук Асташкина   Гарри.  

На этом можно было бы закончить рассказ, но я считаю, что должен осветить одно обстоятельство. Где-то в шестидесятых годах прошлого столетия Ирина была на экскурсии в Крыму. Специально заехав в Одессу, она зашла в краеведческий музей и побывала у стенда памяти её отца. Она не увидела его наград. На вопрос, поставленный администрации музея – где находятся награды отца? – ей ответили, что их отослали в военкомат города Бийска. Однако на запрос в военкомате Бийска ответили, что никаких наград они не получали. Теперь у меня возник вопрос к должностным лицам, имеющим отношение к этой истории: не отсохли ли руки у воров, похитивших и присвоивших награды Героя..?

Жители Одессы чтут память Асташкина, назвали его именем улицу, переулок города, ухаживают за могилой героя на аллее Славы у Вечного огня, установили в городе памятники и памятные доски Героя.

Я благодарю Ирину Михайловну за рассказ об отце. Я благодарен моему сыну и внукам за помощь в написании этого рассказа и уверен, что свежие цветы всегда будут лежать на могиле Михаила Егоровича Асташкина в торжественные дни.